Дымдым – курдский хан (курдский героический эпос)
Рассказывают, что со времен шаха Исмаила, который был правителем Ирана, в провинции Марага жил один аджам – хан-безбожник по имени Аскер-хан. В провинции Хекари, пограничной с Ираном, существовала неприступная и сильно укрепленная скала; ее называли крепость Дымдым. Князь, который командовал этим укреплением, носил имя хан Абдал. Он был молод и красив, поэтому его прозвали Златорукий.
Этот хан-безбожник Аскер-хан питал жгучую ненависть к хану Абдалу и жителям Дымдыма. Безбожник Аскер-хан собрал в окрестностях Мараги армию в одиннадцать тысяч всадников и пехотинцев. Он взял пушки, войско и направился к укрепленной крепости Дымдым на войну с ханом Абдалом. Он остановился перед ней и окружил ее с четырех сторон так, что никто не мог ни войти, ни выйти.
В крепости Дымдым было всего семьсот человек, молодых и старых. Каждый день хан Абдал производил вылазку с сотней воинов, вступал в бой с отрядами Аскер-хана и возвращался назад с небольшими потерями – таким образом он вел борьбу с иранской армией. Хан Абдал послал весть паше Вана об осаде и попросил у него помощи.
Армия Аскер-хана увеличивалась изо дня в день. В осажденной же крепости хана Абдала люди погибали, и силы его быстро уменьшались. Одним словом, войско Аскер-хана, обстреливая крепость Дымдым из пушек на протяжении трех месяцев и возобновляя свои атаки, сократило число людей в крепости хана Абдала с семисот до семидесяти человек. Осталось мало боеприпасов и продовольствия, многие семьи и дети умирали от голода. Осажденным неоткуда было ждать помощи, они больше не были в состоянии продолжать борьбу с врагом.
Однажды хан Абдал, не находя никакого выхода из положения собрал на совет людей, которые еще у него остались. «Что мы будем делать, – сказал он, – что предпримем? Ни турки, ни хекари, ни другого народа ислама нам до сих пор еще не прислали на помощь; из семисот, которые были, большая часть погибла в сражении; на сегодняшний день нас только семьдесят человек, боеприпасов и продовольствия нет, семьи умирают с голоду, что мы будем делать? Нужно нам сдаться или сделать последний решительный удар?» Каждый на этом совете высказал свое мнение.
Мать хана Абдала, Гоар-ханум, которая тоже принимала участие в совете, воскликнула: «Нет! просить пощады и сдаваться невозможно, нам это не подходит. Нельзя верить словам этих кызылбашей, они не сдержат обещаний и не выполнят соглашения. Если даже они и подпишут договор, то только затем, чтобы его сразу же порвать и поступить с нами как с врагами. Мы сражались с такой отвагой в течение трех месяцев, мы пожертвовали столькими воинами, которые взывают к отмщению. Лучше мы между собой решим сделать следующее: мужчины откроют ворота крепости, выйдут из нее и завяжут бой с противником, мы же, женщины, – те, у которых есть силы, тоже возьмемся за оружие и будем биться рядом с вами. Что же касается девушек и молодых жен, неспособных идти в бой, то пусть они приготовят яд и, когда вы все погибнете, примут его, чтобы не попасть в руки безбожникам. Одна из них соберет в одном месте весь оставшийся порох и, когда крепость будет заполнена врагами, подожжет его. Мы будем взорваны, но безбожники тоже погибнут».
Все одобрили мнение Гоар-ханум и сделали соответствующую расстановку сил. Каждый должен быть готов к смерти. В пятницу около полудня хан Абдал с семидесятью мужчинами и двадцатью семью женщинами открыли ворота крепости и, простившись друг с другом, с малыми и старыми, с женами и мужьями, с боевым кличем выбежали из нее.
Все девушки и невесты, которые остались, запаслись ядом и взошли на башни, чтоб видеть ход сражений, а в это время жена хана Абдала, Асима-ханум, стала собирать весь порох и ссыпать его в кладовую внизу под крепостью и затем тоже поднялась на башню, чтобы там быть настороже. Поскольку хан Абдал вышел из замка со всеми своими людьми, кызылбаши решили, что они убегают, схватились за сабли и бросились их преследовать. Хан Абдал и его смельчаки завязали ожесточенный бой у подножия крепости.
Горсточка героев Дымдыма отважно защищалась против множества безбожников. Женщины и девушки, наблюдая с высоты башни с напряженным вниманием, молились, рыдали, издавая душераздирающие вопли; дети плакали до изнеможения. Погибли все до последнего человека, но потери кызылбашей были вдвое и даже втрое больше. Как только хан Абдал погиб вместе со своими воинами и женщинами, которые были с ним в сражении, безбожники устремились в крепость Дымдым и толпами заполнили ее. Многие молодые жены и невесты приняли яд. Асима-ханум бросила огонь в порох и взорвала часть крепости со всеми персами, которые в нее проникли; погибло также много семей и детей Дымдыма, и только очень немногие, самые ловкие из безбожников спаслись.
Женщины и дети, оставшиеся в живых, были потом уведены в рабство, старики и пожилые женщины убиты, крепость сожжена. Но и потери кызылбашей оказались неисчислимыми. После них крепость Дымдым осталась пустынной и необитаемой. Место, на котором произошла битва, является знаменитым и священным в Курдистане, и Молла Бати Мим-Хей сочинил поэму об этом событии. На своих собраниях курды любят ее читать, они вздыхают, плачут и произносят молитвы в память жертвам Дымдыма.
Дымдым
Гремит, гремит, [послушайте меня],
О вы, народы мира и все живущие на земле!
[Я] расскажу вам историю о Златоруком хане.
Хано идет к шаху.
Он просит:
«Подари мне землю величиной с воловью шкуру,
Чтобы я на ней себе выстроил дом».
«О Хано, не требуй этого,
Никакого Дымдыма не строй,
Не причиняй нам беспокойства!
О Хано! Я могу тебе подарить землю величиной с воловью шкуру.
Чтобы ты на ней себе мог выстроить дом,
Но я боюсь, что ты не [сумеешь] закончить [этого].
Иди, я дарю тебе клочок земли величиной с воловью шкуру,
Построй себе на нем дом».
Хано поднялся, и шах дал ему чирек в кредит,
Построил Хано дом – сооружение.
«[Шах] дал мне для постройки место в пять шагов [длиной].
Иншаллах, я так построю этот дом, что [даже] халиф и шах придут меня приветствовать».
Молодец, Хано! Как он умен!
Из воловьей шкуры сделал дуел,
Огородил им степь и зозан – в основном в гористых местах;
Она стала опорой для ханов.
Он размягчил воловью шкуру,
Разрезал ее бритвой, [так что получился ремень не толще волоса на голове,
И им покрыл степь и зозан. Вот он начал закладывать фундамент Дымдыма,
Пятьсот строителей были заняты этим.
«Иншаллах, будет здравствовать Хано, тогда я накличу тебе несчастье».
[Вот] он начал строить Дымдым,
Отверстия, сделанные в камнях, заливали свинцом,
«Иншаллах, накличу я тебе день смерти».
Когда Дымдым построили,
Отверстия, сделанные в камнях, были залиты свинцом и медью.
«Что мне делать – узки стены крепости,
Пространства для [кладки] камней мало,
Я его измерил собственными руками, оно составляет триста восемьдесят два шага в ширину».
Когда Дымдым построили,
Триста строителей были обезглавлены, –
Когда главную башню крепости построили.
Когда выпал снег на вершине горы
И инеем степь покрылась,
Хано ограбил купеческий караван шаха.
Когда побелел горный снег
И инеем степь покрылась,
Хано снова начал свои удалые дела.
Мир Сейдо пошел к шаху
И стал ему жаловаться:
«Все мое войско уничтожено,
В горах против меня восстали львы и тигры».
Шах ответил: «О Мир Сейдо! [Не знаю], так это или не так,
[Но] Хан – [мне] верный слуга,
Он никогда не изменял мне и потомству моего отца».
[Мир Сейдо ответил: ] «О да, Хано [именно] таков!
Хано действительно вскормлен тобой,
[Но] теперь он стал врагом твоей веры».
[Шах сказал: ] «О сын мой. Мир Сейдо! Мой гонец прибыл уже давно,
И мне известно, что Хано построил дом величиною с улей».
[Мир Сейдо ответил: ] «О шах! Конечно, твой гонец прибыл уже давно,
Но не будь глухим, слепым и безрассудным, –
Мы своими глазами видели, что на стене Дымдыма были запряжены двенадцать пар быков.
О да, Хано [именно] таков!
Хано действительно вскормлен тобой,
[Но] теперь он стал врагом твоей веры».
[Хано сказал: ] «Беда пришла на землю Курдистана!
Соберите золото, чтобы оно служило расплатой,
Нам должны построить два водохранилища.
Привезите нам строителей со [всех концов] страны, из [всех] городов,
За труд платите золотом.
[Пусть] нам построят водопровод из двенадцати колодцев».
[Шах приказал: ] «Пошлите весть халифу
И скажите, [что] я даю ему золото Бамучи,
[Пусть] именно он пойдет на крепость Дымдым».
[Халиф сказал: ] «О шах! Дай мне двух ханов
Вместе с [их] всадниками и пехотинцами,
Тогда для тебя я разрушу крепость Дымдым».
Что это был за день!
Сколько на небе звезд,
Столько было разбито палаток и шатров под крепостью Дымдым.
[Хан сказал: ] «О мама! О мама!
Дай мне совет, [подскажи] решение,
Наша жизнь на этом свете кончается».
[Мать сказала: ] «О сын мой! Что там? Там – караван купцов.
Они еще должны уплатить дань твоему отцу,
Если они к утру не уплатят, мы с ними вступим в бой.
О сын мой! Они – безбожники,
[Они] разбили палатки и шатры,
[А] у половины из них – вьючные седла для верблюдов».
Молод был Авдал-бек, Он вооружился саблей и щитом,
Каждую ночь выходил он из крепости.
И триста палаток халифа сделал безлюдными.
Военачальником стал Авдал-бек!
Из крепости он выходил,
Каждую ночь триста палаток он делал безлюдными.
[Халиф сказал: ] «Пошлите шаху весть –
Пусть соберет войско,
Все мои воины уничтожены,
В горах против меня восстали львы и тигры.
Скажите шаху, пусть приезжает,
Но пусть ни за что не делает ошибок,
В крепости против меня восстал тигр».
Зима миновала, к нам пришла весна,
Нужно войско вооружать,
Хан курдов с нами во вражде.
Весна миновала, к нам пришло лето,
Нужно войско собирать,
Хан курдов – против нас.
Лето миновало, к нам пришла осень,
Войска хорошо вооружены,
Хан курдов зол на нас.
Осень миновала, к нам пришла зима,
Поднимите большое войско!
Нам предстоит поход против хана курдов.
Один хан в пути, он подходит все ближе и ближе,
Его арьергард еще у Соленого моря,
А авангард – [уже] у стен крепости,
Один хан едет из Саламаста –
Иные говорят, что это ложь, а иные – что правда.
Иншаллах, будет Хан живым и здоровым – кровь потечет, как кислое молоко.
Один хан приехал из Тауреза,
Позади него поставлены в ряд лошади, [навьюченные пушками];
«Иншаллах, крепость Дымдым таранами я разрушу».
Один хан едет сюда из Кинджуминджа,
Он не армянин, не курд:
«Иншаллах, крепость Дымдым сделаю мишенью [я для пушек]».
Один хан едет из Эрувеля,
[Казалось], весь мир он собрал, отправляясь к крепости:
«Иншаллах, вряд ли Хан останется живым, клянусь моими усами».
Когда ханы собрались вместе,
Стало их всех тридцать два,
Под Дымдымом они расположились,
[Шах сказал:]
«О Хано! Ты ведь курмандж,
Прими же эту корону, [а не то]
Станешь мишенью для моих пушек».
[Хан ответил:]
«Я твою корону не приму.
Семь раз проклинаю твоего отца!
Я курманджей не обесславлю».
[Шах сказал:]
«Теперь дело дошло до пушек,
Стреляйте из пушек по крепости ханов!
Разрушайте крепость ханов!»
Дымдым – как кряжистый камень:
Вот обстреливают его из мушкетов и пушек,
Точно [свинцовым] дождем поливают –
Дождь пуль на крепость сыплется.
Дымдым – круглая скала:
Они идут на него с кирками и топорами,
Облако пыли заволокло небо.
Дымдым – камень в воде:
Пятьсот пушечных залпов стреляют в него –
Ни един камень с места не сдвинут.
[Шах приказал: ] «Подвезите Большие пушки,
Отвоюйте дорогие колье и перстни,
Обстреляйте Большую крепостную башню,
Разрушьте крепость ханов до основания!
Подвезите Малые пушки,
Отвоюйте дорогие колье и зеркала,
Обстреляйте Рыночную крепостную башню.
Подвезите Дальнобойные пушки,
Лежащие вдоль повозок.
Обстреляйте крепость ханов!
Разрушьте крепость ханов!
Привезите длинные пушки,
Давно заряженные пушкарями,
Стреляйте в покои, где они молятся.
Привезите пушки из Барзана,
У которых жерла с миску,
Обстреляйте ими башни хана.
Привезите сюда пушки из Энзала,
Жерла у которых с котел,
Обстреляйте ими крепостные башни.
Пушкари, приготовьте пушки!
Сделайте сто пушечных залпов,
Разрушьте крепость Дымдым».
Пушкари приготовили пушки,
Сто пушек выпалили разом,
[Потом] их еще раз зарядили,
Обстреляли крепостные стены, –
[Но] и камня не сдвинули с места.
Будь проклят род этих пушкарей!
[Точно] холостыми зарядами стреляли –
И камня не сдвинули с места;
«Пушкари! Подвезите пушки,
Насыпьте побольше пороху,
Зарядите по два ядра в каждую пушку,
[Чтобы] ядра прилипли к стенам крепости, –
Крепость Дымдым расшатайте»
Пушкари подвезли пушки,
Насыпали побольше пороху,
Зарядили по два ядра в каждую пушку,
Навели их на стены крепости –
Крепость Дымдым дрогнула.
Большие пушки грохотали –
Большая башня загремела,
Львы на ней громко завыли.
Большие пушки палили –
Большая башня гудела,
Львы выкрикивали свои имена.
«Привезите пушки с золотыми жерлами,
У которых ядра весом в сто вакин».
Ханы спали [в Большой башне],
Они о пушках [и] не знали.
«Привезите пушки с черными жерлами,
У которых ядра с арбуз,
Крепость Хана разрушьте,
[Пусть] Большие пушки стреляют,
Уничтожьте часть башни.
Тогда княгини поплачут».
Большие пушки выстрелили,
И часть башни разрушилась,
Княгини заплакали,
«Я хан, хан Златорукий,
Крепость Дымдым сделана из камня –
Нет в ней ни одной щели,
Слава богу, я не был Дымдымом, [а] стал Дымдымом,
Я был курманджем, [а] стал хакимом,
Теперь шах аджамов пришел осаждать крепость.
Когда мое сердце плачет,
К небу летят птицы моей судьбы,
Семь лет мы растим сад и [уже] с него едим виноград».
Как только миновали семь лет,
Собака Хана принесла щенят,
[Тогда из ее молока] приготовили кислое молоко и послали шаху.
Шах сказал: «Уже миновало семь лет,
Кислого молока нигде не найти,
И [вдруг] это кушанье мне приносят из крепости?…»
Он приказал: «Поторопимся! Поторопимся!
Седлайте коней!
Иначе мы будем уничтожены курдскими ханами».
[И тут в крепости] появился проклятый Махмуд,
[Он] обернул письмо вокруг стрелы
И забросил ее в шатер шаха,
Он извещал о месте источника и подземном водопроводе.
Появился Махмуд, [сын] багия,
Письмо на грушевом листе
Указало источник подземного водопровода,
Появился Махмуд Алакани,
Язву тебе под язык! –
Он стал причиной [гибели] крепости Хана,
Он связал в цепь мелкие кольца,
Махмуд по ней спустился вниз [из крепости].
[Шах сказал: ] «Приведите, я его допрошу».
Махмуд сказал слугам [шаха]:
«Если это не стыдно и не позорно [для шаха],
Я хотел бы стать [его] слугой».
Шах сказал: «О Махмуд Алакани!
Ты – собака, [ты] – отродье черта,
Почему ты стал предателем Тэмыр-хана?»
[Махмуд ответил: ] «О шах, это и так и не так,
Каждый день он дарил мне щит, [полный] золота,
А сегодня не наградил меня,
Потому я его [и] предал».
[Шах сказал: ] «О Махмуд Алакани!
Ты – собака, [ты] – отродье черта!
У меня есть триста иноземных слуг,
Я [даже] не каждый день даю им кусок хлеба,
Если они изменят, то мой хлеб их погубит.
Привезите, привезите, привезите,
Большую пушку сюда привезите!
Затолкайте в нее Махмуда,
Расплющите его о крепостную стену!»
«Мы привезли, мы ее привезли!
Большую пушку мы сюда привезли,
Затолкали в нее Махмуда,
Расплющили его о крепостную стену».
[Шах] сказал: «Пропади ты, Махмуд Алакани!
Ты – собака, [ты] – отродье черта!
Ты хотел мне так же служить, как Тэмыр-хану?»
Рано утром на рассвете
Послали кафиры предводителей,
[И] они отрезали источник водопровода.
Рано утром на рассвете,
Когда факи взялись за мсины,
Вода в водохранилище оказалась смешанной с кровью.
Хано осмотрел водопровод, –
Словно огнем обожгло ему сердце:
«О боже! Мне больно за детей в колыбели».
Когда им отрезали водопровод,
Слезы не иссякали на глазах Хана:
«О боже! Мне больно за детей в люльке!»
Хан собрал совет,
[Он сказал: ] «Жизнь – сладка, грех – тяжел.
Кто хочет уйти с семьей, пусть идет, [я] даю разрешение.
Кто заботится о своем добре и о своих детях,
Тому не стоит идти со мной,
Пусть не будет на мне греха перед богом».
Они отвечали: «О Хано! Хан-предводитель».
Факи вооружились луками и стрелами:
«Мы сложим наши головы на могиле Хана-предводителя».
[Хан сказал: ] «О мама! О мама! Дай мне совет и [подскажи] решение,
Наша жизнь на этом свете кончается,
Никто не придет нам больше на помощь».
[Мать сказала: ] «О сыны мои! Побойтесь бога!
Дайте благородным коням достаточно корма!
Кто из вас выйдет из дома с мечом в руках?»
[Хан] сказал: «Поспешите, поспешите!
Выломайте двери сокровищниц,
Расплавьте наше золото и серебро!
Окуните туда сабли парней –
Кому они после нас достанутся?»
«Мы спешили, мы спешили,
Мы выломали двери наших сокровищниц,
Мы расплавили золото и серебро,
Окунули туда сабли парней».
«Пойдите на верхний этаж,
Разбудите молодоженов за пологом –
[Неужели] отец должен ждать сына!»
Авдал-бек поднялся, поднялся,
Он надел доспехи из кожи,
Отряд юношей пошел за ним,
Возле своего отца он встал,
Наравне со своим отцом он встал,
[И] даже превосходил его немного.
Авдал-бек сказал своей жене:
«О ты, маленькая, с браслетом на руке,
Шах тебя мне в жены дал,
Сколько юношей погубил он этим».
[Хан-сказал: ] «Ну-ка, приведите юношу из шарафа;
Ты на поле боя [зря] не ругайся,
Бери лучше обоюдоострый меч.
Приведите юношу из банана –
Храбреца нашего времени;
Бери дамасско-хорасанский меч.
Приведите юношу из дершивы;
На поле боя ты надейся только на себя,
Бери меч с серебряным эфесом.
Позовите юношу из мала –
Он среди оружия Хана
Подобрал себе [только] эту дубинку.
Позовите юношу из билбасов;
На поле боя ты храбрец,
Возьми здесь этот мушкет. О юноша из беткар,
Ты живешь в недоступных горах.
Подходи, выбирай [себе самое] лучшее оружие».
«Слово мужчины твердо,
Если я возьму меч, он сломается в моей руке,
И мне будет стыдно перед вами.
Хано, прошу тебя,
Сделай из двух мечей один,
Сделай стальной щит,
Надень на него бронзовый обод,
Тогда у меня страха не будет перед армией шаха».
Хано встал, быстро побежал,
Хан прибежал к кузнецу,
«О кузнец! Прошу тебя,
Сделай из двух мечей один,
Сделай стальной щит,
Надень на него бронзовый обод,
[Чтобы] с этим [оружием] можно было до шахского шатра добраться».
Кузнец встал, быстро побежал,
Сделал стальной щит,
Надел на него бронзовый обод,
Передал в руки хану курдов.
Хан возвратился обратно,
Сказал: «О сын! Возьми свой меч,
Защищайся им».
Сын взял меч,
Выкрикнул имя бога.
Один раз махнул мечом –
Отлетела рукоятка меча.
«Будь прокляты отцы этих кузнецов –
Их работа [никуда] не годится!
Навозу [бы] в бороды их отцов,
Кому [нужен] такой меч?
Бросить [бы] его на могилу отца [этого] кузнеца».
Кузнец встал, быстро побежал,
Взял меч у Хано,
Заклепал двумя гвоздями,
Отдал меч хану Мукри,
Сказав: «Теперь иди на поле брани и не жалуйся на нас».
Хан возвратился обратно,
Сказал: «О сын! Возьми свой меч,
Защищайся им».
Сын взял меч,
Выкрикнул имя бога,
Один раз махнул мечом –
Меч пришелся по душе.
[Хан] сказал: «Вставайте! Вставайте! Идем!
Насытим мечи кровью! Лучше смерть, чем такая жизнь. Вставайте!
Время благоприятствует,
Отпустите ремни щитов,
Мы от бога ждем успеха и удачи.
Вставайте! Нам пора,
Пора отпустить ремни оружия,
Мы от бога ждем успеха и удачи»,
Авдал-бек из крепости выехал,
К новому источнику отправился,
Воды из источника напился,
На камень облокотился,
Подзорную трубу к глазам приложил,
Шатры кафиров сосчитал –
Сорок тысяч здесь было, ни на один не меньше.
«О отец! Сосчитай же шатры кафиров,
Их не меньше чем сорок тысяч:
Те, что с черными знаменами, –
У них распростерты крылья,
Они нам дороги и [горные] перевалы отрезали.
Те, что с желтыми знаменами, –
Это воины [из вооруженных] отрядов,
Они нам подступы к фортам и мостам отрезали.
Те, что с красными знаменами, –
Это воины, [обладающие] огромной силой,
Они нас окружили.
Те, что с белыми знаменами, –
Это люди с саблями,
Они отрезали нам источник воды.
Те, что с пестрыми знаменами, –
Это люди именитые и славные,
Они уже заняли часть поля боя,
Те, что с голубыми знаменами, –
Это люди из Бахдинана,
Их силой привели сюда,
[И] у меня нет перед ними страха.
О отец! Ты достаточно медлил,
[Мы] хотим напасть с мечами на это сборище.
О отец! Хватит ждать в бесславном спокойствии,
[Мы] хотим напасть с мечами на врага,
Не придет больше помощи от курманджей.
Вставайте! Вставайте! Приготовьтесь!
Почистите коня Хано,
Наденьте золотую уздечку,
Жизнь свою за отца отдайте».
Надели [золотую] уздечку,
Подтянули подпруги коня Хано.
До тысячи [воинов] у них одного не хватало.
[Татар-бек закричал:]
«Я племянник ханов,
[Я] закован и связан,
Меня не хватает в ваших рядах».
«Да, ты племянник этих [могучих] слонов,
Разорви [же] путы и оковы,
Поспеши на помощь Хану эмиров!»
Татар-бек встряхнулся,
Путы и оковы разорвал,
Вон из палатки выскочил,
На помощь встал.
Бейте барабаны, играйте ныкары!
– Их тысяча стала.
Златорукий хан-сардар [сказал:]
«Я – Хан из хан-эмиров,
Моя голова – [как] наковальня перед стрелами,
Моя грудь – [как] щит перед мечами»!
Встал хан с золотой рукой,
Ремнями себя обвязал:
«Я веду борьбу – [борьбу] справедливую».
[Они] подошли к труднодоступным воротам.
[Хан] сказал:
«Мы пойдем пешком,
Надеюсь – останемся живы».
Они подошли к лестнице,
Зарычали друг на друга два льва,
Один по имени Кар, другой по имени Канун.
«Я хан – хан Златорукий,
Хозяин Синего моря,
Я опозорю тебя».
«Я – хан Авдал из Ботана,
Я перейду море по дну,
Я знаю, какой позор на тебе».
«Завтра войско будет распущено.
Без корма, без хлеба и без воды,
Поднимайтесь рано, как только я подам знак».
Они спустились до нижней двери,
Хан рычал, как лев.
Послал халиф Хану корону –
Халиф поступил хитро.
«О халиф, ты старый пес, бежишь позади сучки,
Собачий навоз в твои усы
Я не признаю твою корону,
Во имя бога и пророка я не признаю твою корону,
Восемьсот проклятий твоему отцу,
Курманджей я не посрамлю».
[Халиф сказал: ] «О Хано! Много вопросов – это не грех,
У кого вы сегодня будете гостем?»
[Хано сказал: ] «Мы – храбрецы из Дымдыма,
Мы – хозяева своих мечей,
У шаха мы [быть гостями] стесняемся,
[Лучше] мы будем гостями халифа;
Мы – храбрецы из Дымдыма, танцующие [в битве],
Обладатели мечей с алмазами,
Мы – гости шаха Аббаса».
[Халиф сказал: ] «О Хано! Здесь гостей бессчетное множество,
У кого в гостях вы хотите быть на эту ночь?
Ты у меня – желанный гость,
Сними только оружие,
Облокотись на подушки!»
Хано сел с оружием,
Халиф подушками его обложил, –
Он делал так, чтобы убить Хано.
Хано поклялся на святой книге:
«Оружия не сниму
До вечернего собрания».
Решил Хано в шатре
Вытащить меч из ножен
[И] не задержал его в них.
«Руби по шеям кафиров!»
Хано выкрикнул имя бога,
Вытащил меч из ножен,
Один раз взмахнул –
Отрубил голову халифу и его племянникам.
Поднялся в войске шум –
Пантеры выпущены на кабанов;
Халиф и его племянники мертвы.
«Вставай, Авдал-бек, –
Ты [же] в кольчуге;
Мы убили многих».
Авдал-бек в бою обернулся,
Вытащил меч из ножен, [держит его] в руках.
Хан говорит своему сыну:
«Ну, раскрой свои крылья,
Дай им тяжелый бой,
Не умирай неотомщенным».
Наша битва пошла по долинам,
Татар-бек начал преследование,
С благородных коней были сняты седла.
Хано был не стар, не молод –
Он убил двенадцать везиров,
Аджамов убил мечом.
«О вы, храбрецы! Взгляните вокруг,
Подтягивайте подпруги ваших коней,
Отомстите за кровь Авдал-бека.
Храбрецы, вы решились?
Берите смертоносное оружие,
Рубите этих кафиров».
«О ханы! О ханы!
Довольно губить невинных,
Принимайтесь за шаха и принцев!»
«Ну, торопитесь [же]!
Спешите! Рассыпьте порох по земле,
Уничтожьте войско [шаха Аббаса],
С корнем его вырвите.»